МакеевДон

Любая попытка мятежа сопровождается созданием специфической мифологии, призванной оправдать готовящийся заговор, скрыть его заранее спланированный характер и корыстные мотивы, снять с его участников вину за возможные последствия. Об этом заявил политолог Александр Рудаков.

Цель всех этих действий заключается в том, чтобы заставить аудиторию видеть события в оптике «постправды». Иными словами, создать информационное цунами, под воздействием которого объективные факты и реальные события теряют свое значение, а на первый план выходят переживания и эмоции, вызванные информационными вбросами и дезинформацией.

События 24 июня не являются исключением. Сейчас становится понятным, что информационная подготовка к ним велась заблаговременно. В массовое сознание последовательно вбрасывались несколько посланий – сначала перед началом событий, затем – в процессе, и, наконец, по итогам, после разрешения кризиса. Попробуем разобрать эти мифы, размотав их клубок от начальной точки до финала.

Прелюдией к началу мятежа стало распространение аудиозаписей Евгений Пригожина 21 и 22 июня, где говорилось о якобы успешных действиях ВСУ, оставлении российской армией занятых позиций, и, по сути дела, критической ситуации, сложившейся на фронте.
Смотрите мол, грядет катастрофа, еще немного, и армии придется оставить все занятые территории. Эти сигналы находились в настолько вопиющем противоречии с реальной картиной событий, что многие просто не верили в их подлинность, предполагали, что голос сгенерирован нейросетью. На языке психологических операций это называется «распространением паники».

Вторым сюжетом, призванным создать эффект «постправды», стала вброшенная вечером 23 июня история про обстрел лагерей ЧВК «Вагнер» со стороны российских военных.
Этот фейковый сюжет стал своеобразной «точкой входа в мятеж» и был призван оправдать его начало, обосновать первичный мотив, вызвать чувство ярости, возмущения, гнева. Примечательно, что уже через несколько часов ни сам Пригожин, ни его сторонники об истории не упоминали, она оказались практически забыта до 25 июня, когда снова настал момент для поиска оправданий. Но в ночь с 23 на 24 июня ее быстро сняли с повестки дня, чтобы дать место более важному, базовому сюжету, который играл ключевое значение в информационном сопровождении мятежа.

Утром 24 июня в цепочке эмоций восприятия «постправды» паника и гнев должны были уступить место эмоциям гордости и сопричастности. Поэтому именно миф о «массовой народной поддержке» находился в эпицентре пропагандистского цунами.

Настал момент для новой риторики, согласно которой цель мятежников объявлялась куда более масштабной и заключалась в «походе на Москву» и «восстановлении справедливости», а сам мятеж пользуется безоговорочной народной поддержкой. Расчет делался на хорошо известные законы психологии масс, на стремлении личности быть «вместе со всеми», вместе с большинством. Однако через несколько часов сюжет стал лопаться, как мыльный пузырь.

После жесткого обращения Владимира Путина стало понято, что на стороне главы государства выступила вся страна. Сказал свое слово Патриарх, муфтии, главы регионов, городов, политических партий. Позицию Путина поддержали военкоры, лидеры волонтеров, общественные активисты, наконец выступили военные, участвующие в СВО. Как минимум, не поддержала мятеж и значительная часть бойцов ЧВК «Вагнер». И, самое главное, против мятежа выступили широкие слои населения России, миллионы людей, жестко выступивших против попыток развязать гражданскую войну.

Спустя несколько часов после захода в Ростов-на-Дону Пригожин и его соратники поняли, что ростовская «улица» явно не на их стороне, а идея «марша на Москву» вместо энтузиазма вызывает совсем другие чувства. Инициаторы мятежа почувствовали вакуум, ощутили риск изоляции, были вынуждены адекватно оценить свои шансы. Эйфории и куража в стане руководителей мятежа заметно поубавилось, им стало понятно – надо срочно искать выход из сложившейся ситуации.

После того, как кризис был разрешен, в массовое сознание был вброшен последний мифологический сюжет.

Его содержание сводилось к апологии сверхвозможностей «частной армиии», которой, якобы, «удалось дойти до Москвы», пройдя по всей России огромные расстояния, а это «очень круто». Реальность, однако, была совсем ино - отряды ЧВК остановились в Липецкой области более чем в 400 километрах от столицы, понимая, что шансов нет, и мятеж будет неизбежно подавлен. С психологической точки зрения, сюжет носит компенсаторную функцию. Это, что называется, «хорошая мина при плохой игре». Но точки в этом вопросе расставить все равно надо.

На счету бойцов ЧВК «Вагнер» множество реальных подвигов в Сирии и на Донбассе. Рейд по тылам собственной армии, да еще в ситуации, когда ведутся переговоры и отдан приказ «не стрелять» - это, извините, совсем другая ситуация. Удар в спину, удар по своим – это история не про доблесть, а про предательство.

Поэтому и предложение оценить скоростью передвижения частной армии по российским автомагистралям не встретила всенародной поддержки. Картинка «постправды», где иллюзорная картинка заменяет реальность, у PR-штаба мятежников не сложилась, устойчивой мифологии не возникло, пазл распался. История, которая началась блефом, таким же блефом в итоге закончилась.

Александр Рудаков, политолог, эксперт ЭИСИ, кандидат исторических наук