МакеевДон

В воздухе повисло гнетущее ожидание — подпишут ли Украина и ЕС Соглашение об ассоциации в Вильнюсе 28–29 ноября? Еще месяц назад это казалось уже окончательно решенным, но сейчас возникла неожиданная пауза. Вопрос Тимошенко, альтернативные предложения со стороны России, а главное — неясность с финансовой поддержкой со стороны Запада (будет, не будет, на каких условиях) затормозили процесс. Идет вполне конкретный торг, что, может быть, кстати, совсем неплохо. У нас евроинтеграция часто воспринимается как самоцель — главное сделать «цивилизационный выбор», и там все само собой наладится. На самом же деле идти в Европу можно по-разному. И важна не столько евроинтеграция как таковая, сколько условия, на которых она осуществляется.
Те страны, которые в бескомпромиссной борьбе выбивали наилучшие условия у западных «евродедов», сейчас чувствуют себя относительно неплохо. Те же, кто с легкостью обменяли свой суверенитет на «европейские ценности», вряд ли могут служить нам образцом для подражания. Например, Латвия, куда отправился журналист «Репортера»

Уже не витрина

— Были витриной СССР, а стали, извините, ж..ой Евросоюза, — коротко охарактеризовал суть исторического момента рижский журналист Сергей Малаховский.

В советские времена Латвия считалась «почти что Европой». Здесь развивалось передовое по советским меркам производство — микроавтобусы РАФ, приемники ВЭФ и магнитолы «Радиотехника».

Сегодня от всего этого остались лишь воспоминания. Правда, Евросоюз к гибели большинства латышских предприятий не имеет никакого отношения, они разорились еще до вступления.

Хотя, при всем при этом, 1990-е для Латвии были отнюдь не столь тяжелыми, как для других республик бывшего СССР. Страна попыталась занять выгодную транзитную нишу — быть посредником между западным миром и постсоветским. Этаким «восточноевропейским Гонконгом». Символом последнего стали латвийские банки, через которые отмывали деньги и перегоняли их на Запад тысячи чиновников, бандитов и просто не желающих платить налоги предпринимателей со всего СНГ. Самым знаменитым из них был Parex Bank.

Его совладелец Валерий Каргин лет десять назад давал интервью российским и украинским СМИ, рассказывая, как его банк готовится к вступлению Латвии в ЕС и какие в связи с этим перспективы открываются.

А уже в 2008 году Parex оказался на грани банкротства и был национализирован правительством за символическую сумму в 2 лата. Банк подкосило сворачивание «отмывочных» схем после вступления страны в ЕС и тотальная конкуренция со стороны транснациональных финансовых групп. Вслед за Parex пали и остальные банки с латышским капиталом, а местный крупный бизнес, возникший в 90-е на транзитных потоках из СНГ, почти прекратил свое существование (Россия еще в середине нулевых переправила транзит на свои порты).

Кризис 2008 года Латвия пережила, пожалуй, наиболее тяжело из всех стран ЕС и вслед за этим вступила в новый период своей истории. В котором пока какой-то внятной национальной перспективы не прослеживается. Только серые будни, низкие зарплаты (у тех, у кого вообще есть работа), небольшие дотации ЕС и всеобщее желание поскорее куда-то уехать.

Иллюзия Европы

Экспансия развитых стран ЕС видна на каждом шагу. Снимаю деньги в банкомате Swedbank, прохожу мимо торговых комплексов европейских сетей RIMI и Stock-mann. Даже сигареты покупаю в норвежской сети магазинчиков Narvesen. При этом еду по новым дорогам, реконструированным на деньги ЕС.

Проезжаю небольшой городок Олайне.

— Здесь содержатся нелегальные иммигранты. В основном из бывших республик СССР: азиаты и много грузин. Есть и украинцы. Но им у нас не заработать. Поэтому они здесь, чтобы уехать куда-то дальше — в Германию и Скандинавию, — рассказывает редактор русской редакции издания «Дельфи» Анатолий Голубов.

Въезжаем с ним в Елгаву. В XVI–XVIII веках столица Курляндского герцогства даже чеканила собственную монету. А при Советах город делал микроавтобусы РАФ. Еще были пищевые, ткацкие фабрики, сахарный завод и 70 тысяч человек жителей. Со времени вступления в ЕС население Елгавы сократилось на 20 тысяч, а многие из оставшихся работают в столице.

Тем не менее, в городке жизнь есть. Заканчивается реконструкция центра. Новые тротуары и дороги, набережная, подвесной мост, утепленные дома, парк с детскими площадками и полями для гольфа. Это тоже на деньги Евросоюза.

— С 2007 года ЕС выделил Латвии под проекты развития 4 млрд евро, и только в этом году отремонтируют 300 км дорог, — говорит глава представительства ЕС в Латвии Инна Штейнбука.

— При этом на развитие производства и соцзащиту денег Европа не дает, только на дороги, музеи, реставрацию домов, — открывает секрет парадокса евро-Латвии секретарь комиссии по европейским делам и член бюджетно-финансового комитета латышского сейма Игорь Пименов. — Во всем остальном считается, что рынок все расставит на свои места. Вот он и расставляет — импортный товар по полкам наших магазинов.

— Первые годы после вступления в ЕС были временем эйфории, — вспоминает Анатолий Голубов. — На страну обрушился вал инвестиций, строились новые дома и супермаркеты, в банках направо и налево выдавали дешевые кредиты и практически во всех сферах росли зарплаты. Хрущевки в Елгаве стоили немыслимые 50 тысяч евро! И их покупали в кредит. Это было! Люди поверили, что жизнь налаживается. Например, строители зарабатывали по 1000 латов в месяц (около полутора тысяч евро), и была нехватка рабочих рук. Однако в 2008 году грянул экономический кризис и все изменилось.

Экономика Латвии упала громче и эффектнее всех в ЕС. Безработным стал каждый четвертый латыш.

— Это был шок: начались самоубийства — банки забирали квартиры и машины за долги, — говорит директор Института европейских исследований Александр Гапоненко. — Тот бум, который сопровождал Латвию после вступления в ЕС до кризиса, оказался не экономическим развитием, а иллюзией.

После 2004 года западные инвестиции шли преимущественно в банковский сектор и торговлю. А еще в ипотечное строительство — все то, что дает моментальную прибыль. Кроме того, Латвию накрыло цунами дешевых европейских товаров, латвийские предприятия ограничили квотами производства.

— Политики были настолько рады, что садятся в еврокарету и становятся еще дальше от России, что, как рассказал один евродепутат, договор с ЕС от начала до конца никто и не читал. Пока поляки, которые вступали в Евросоюз вместе с нами, дрались за каждую квоту, наши уже пили шампанское, — вспоминает Александр Гапоненко. — В итоге за несколько лет мы превратились в рынок сбыта и источник дешевых человеческих ресурсов. Три четверти банковского капитала в стране сегодня шведские. Скандинавам также принадлежат крупнейшие телекоммуникационные компании, сети крупных универмагов, треть земельных наделов и половина лесов для вырубки и переработки. Если доля промышленности в ВВП Латвии во времена СССР занимала 38%, то в 1990-е сократилась до 20%, а в ЕС — до 9%.

Экспансия развитых стран ЕС видна на каждом шагу. Снимаю деньги в банкомате Swedbank, прохожу мимо торговых комплексов европейских сетей RIMI и Stock-mann. Даже сигареты покупаю в норвежской сети магазинчиков Narvesen. При этом еду по новым дорогам, реконструированным на деньги ЕС.

Несладкая Латвия 2.0

В Латвии любят рассказывать о том, что нынешняя страна — это продолжение первой республики 1930–1940-х годов. Тогда по экономическим показателям Латвия жила, как Дания. А президент Улманис говорил, что каждый латыш может положить в чашку три ложки сахара — по числу отечественных сахарозаводов.

Сегодня во второй Латвийской Республике — ни одной. Нет, сахар в Латвии есть, но он весь привозной. Покупаю в шведском супермаркете RIMI пачку знаменитого елгавского сахара.

— Его делают теперь в Дании, — поясняет продавец Нина и говорит, что старую упаковку сохранили для привлекательности. — Однако весь привозной сахар из тростника, и варенье получается не таким сладким.

Елгавский завод закрылся последним из сахарных предприятий страны четыре года назад. Иду по чистому полю, на котором когда-то располагались его цеха. Вдали копошится техника. Российский «Уралвагонзавод» (тот самый, рабочие которого хотели ехать в Москву в 2012 году бить морды оппозиционерам с Болотной площади) будет здесь собирать вагоны. Обещают около 200 рабочих мест.

Они не помешают. Сахарозаводы обеспечивали работой не только около тысячи латышей, но и сотни хозяйств, которые выращивали сахарную свеклу. Теперь их тоже нет. В Латгалии гектары заброшенных полей и сотни брошенных домов. Только по официальной статистике, с 2004 года латвийские села покинула треть работоспособных жителей — 75 тысяч человек.

— Все предприятия и хозяйства, которые составляли конкуренцию европейским производителям, уничтожены, — рассказывает Александр Гапоненко. — До этого Латвия осталась без рыболовецкого флота. Потом пошла под нож рыбопереработка. В конце 1990-х работали 22 завода, сейчас только три.

— Однако решения принимали сами хозяева предприятий и хозяйств, — парирует президент общественной организации «Европейское движение в Латвии» и член Экономического и социального комитета ЕС для консультаций госорганов Андрис Гобинс. Он искренне не понимает, в чем виноват ЕС перед Латвией. — Евросоюз предложил собственникам компенсацию за закрытие производств, и они согласились.

Простым работникам между тем деньги не предлагали. Их выставили на улицу.

— Но если бы мы не интегрировались в Европу, то было бы только хуже, — считает Гобинс. — Фабрики и заводы все равно бы закрылись. Если они не эффективные, то что с ними делать? Поэтому я благодарен ЕС за то, что предлагает закрывать неэффективные производства взамен на субсидии.

Вообще, в Латвии скептицизм населения любят объяснять особенностями характера.

— Мы не любим всех: ООН, ЕС, президента, правительство, самих себя, — рассуждает Андрис. — Это наша ментальность. Эстонцы были такими до вступления в ЕС, но после изменили свое мнение.

Русский вопрос

Впрочем, кризис неравномерно бьет по населению Латвии. В наибольшей степени от него страдают русскоязычные жители, не имеющие латвийского гражданства.

Сергей Малаховский — редактор популярного политического сайта «Весточка». Если труба зовет, готов отстаивать свое мнение и на баррикадах, за что уже поплатился. С 2007 года въезд в Эстонию ему закрыт. Тогда он участвовал в акциях протеста против сноса памятника Неизвестному Солдату в Таллине. Однако из России (а ее обвиняли в организации выступлений) чемоданы денег он не получал. Не везут их и сейчас.

— Как у нас говорят, 90% средств, которые в Москве выделяют на русских за рубежом, остается в пределах Садового кольца, а за оставшиеся дерутся профессиональные соотечественники и сотрудники посольства, — замечает Малаховский.

На железнодорожном вокзале провожаем его знакомого из России. Тот только вернулся с перекура.

— Не поверите! Подходит бомж и просит сигарету. Я достаю пачку, а он говорит: «Я такие не курю!» Мне стало интересно, почему он не взял сигарету. Но тот отнекивался. А потом сказал, что, мол, русские, — знакомый показывает сигареты «Петр Первый» и заливается смехом.

Местным русскоязычным, однако, не весело. С 1990-х латышское правительство разделило население на две части. Гражданство давали только тем, кто мог доказать, что их предки жили здесь до 1940 года. Все остальные, переселившиеся сюда во времена Союза, превратились в «неграждан». Они не имеют права работать в госучреждениях, заниматься некоторыми видами бизнеса и участвовать в выборах. И, кстати, в отличие от граждан Латвии, они не имеют права на безвизовый въезд в Украину (хотя среди них много этнических украинцев).

Сегодня, благодаря нажиму Евросоюза, стать гражданином Латвии стало проще. Многие получили гражданство и начали делать политическую карьеру. Например, мэр Риги — русский человек Нил Ушаков. Но все-таки до сих пор их остается 300 тысяч.

До кризиса «неграждане» работали в коммерческих структурах и чувствовали себя относительно неплохо. После 2008 года количество рабочих мест в частном бизнесе резко сократилось.

Островком стабильной занятости остаются госструктуры, но сюда допускаются только латыши. При этом заработки у чиновников очень неплохие. При средней зарплате по стране в 480 латов (720 евро) они получают 1000 латов (полторы тысячи евро). В частном секторе столько зарабатывают разве что нерядовые менеджеры в крупных и успешных компаниях.

Протест ногами

13 января 2009 года 10-тысячный митинг против политики правительства в центре Риги перерос в погромы. Однако был одним из немногих.

Большинство латышей выразили свой протест тем, что подались в Западную Европу на заработки. Сергей Малаховский рассказывает, как недавно был тамадой на свадьбе: «Жених и невеста работают за границей. В Ригу приехали порадовать родителей. После первой рюмки гости разговорились: «Генка хорошо устроился. Лампочки в Брюсселе вкручивает по 5 евро за штуку. — А ты? — Я в Германии медсестрой. Получаю полторы тысячи евро, а если подтвердят сертификат, то зарплата вырастет вдвое. — А Мишка? — Он совмещает должности мусорщика и почтальона. Обещают, что скоро будет фултайм».

— На заработки, по официальным данным, уехало 250 тысяч человек, — говорит депутат сейма Игорь Пименов. — Возможно, открытые границы и снизили градус социального напряжения, но отъезд самой молодой и активной части населения ведет нас к национальной катастрофе.

О количестве уехавших можно судить хотя бы по тому факту, что в Дублине начали выпускать газету на латышском языке. Вначале она выходила один раз в неделю, а теперь четыре.

При этом, по неофициальным данным, цифра в два раза больше — двухмиллионную страну покинули 500 тысяч граждан. А госстатистика занизила их число, чтобы не снизили квоту в Европарламенте.

— Сейчас у нас живут старики и те, кто работает в госсекторе или не может уехать из-за детей, — считает журналист Сергей Малаховский.

Поэтому в стране сегодня не хватает специалистов даже в больницах. Правительство разрабатывает планы по возвращению блудных сыновей и дочерей, но даже чиновники сомневаются в их эффективности.

— В Британии зарплата в 2–4 раза выше, — признает министр финансов Латвии Андрис Вилкс. — И я не думаю, что мы решим этот вопрос в течение ближайших 5–10 лет.

Работу в Риге сейчас найти нетрудно. Газеты пестрят вакансиями. Но Артур, который торгует турецким виноградом на центральном рижском рынке, не верит, что на нее кто-то согласится: «Да, в Риге сейчас работы много. Но сколько за нее платят? 200–400 латов (300–600 евро), но это без вычета налога в 24%. При этом коммунальные расходы с отоплением за двухкомнатную квартиру забирают 100–120 латов ежемесячно. Плюс дорога, питание. Так на основные расходы уходит вся зарплата. Поэтому по ночам стою за стойкой одного из пабов в старой Риге».

Но это временно. Скоро закончится запрет на работу в Норвегии, и Артур поедет туда на стройку. Понимаю его, когда сажусь в автобус и плачу 1 евро за проезд по городу, покупаю продукты на рынке и в супермаркете.

Сопоставляя рижские цены и зарплаты, получаю примерно такой же уровень жизни, как в Киеве. Провинция же, как и наша, живет гораздо хуже.

За отказ от сельхозпроизводства — дотация ЕС

Пустые поля под Ригой. Но они не заброшены. Урожай собран. В полном одиночестве фермер Валдис грузит ящики с картофелем в машину во дворе дома. Кроме одно-этажного здания из бордового кирпича, за забором вижу аккуратные пристройки для хранения овощей и ягод и навес. Под ним, как на картинке, небольшой японский трактор.

— Взял до кризиса в кредит, а теперь не могу купить на него даже плуг, — разводит руками фермер. — Поэтому беру у соседа в обмен на культиватор. Так сокращаю затраты. Но оборот в последние годы плохой, поэтому выйти бы в ноль, как в прошлом году.

Таких фермеров, как Валдис, в Латвии становится все меньше. Он жалуется, как «пластмассовые» овощи из других стран выживают отечественный натурпродукт: «Супермаркеты следят за нашими ценами и ставят на 5–10 сантимов дешевле. А клубника? Там ее продают по полтора лата за кило, а мы не можем себе позволить даже за два».

Конкуренцию импорту сегодня составляет лишь продукция крупных хозяйств, оборот у которых в десятки раз превышает тот, что у Валдиса. И они получают субсидии.

— Я тоже могу. На гектар черники, например, выделяют 100 евро в год. Но для того чтобы их получить, надо заполнить целую пачку документов, которые обычный фермер не осилит. Для этого есть консультанты — бывшие чиновники, которые просят за час общения 80 евро. Крупные хозяйства такие расходы позволить себе могут, а я нет. Поэтому вопрос: зачем мне такие субсидии? Да и субсидии эти намного ниже, чем в Европе, поэтому, даже если получу их, мне трудно будет конкурировать с импортом. Где справедливость?

Ответа на этот вопрос Валдис не нашел до сих пор. Поэтому собирается обратно к детям в Великобританию, откуда вернулся в 2004 году с надеждой на новую жизнь после вступления Латвии в Евросоюз.

Кстати, в стране нередко попадаются заброшенные земли. Многие фермеры сознательно ничего не сеют, получая за то, что земля не используется, специальную дотацию от ЕС — за гектар платят 40 латов (60 евро).

Сами латыши, кстати, по поводу бедственного состояния сельского хозяйства строят самые невероятные конспирологические теории. Например, что село специально «зачищают» от людей, чтобы освободить место для будущих колонистов из Скандинавских стран, которые уйдут под воду в результате глобального потепления…

Дом света за 1,2 млн пенсий

На фоне кризиса единственное, что растет, так это госсектор. Видимо, таким образом правительство пытается решить проблему занятости местного населения.

— Зачем нам, например, бюро по проведению Праздника песни и танца, который проводится раз в четыре года? — задается вопросом Сергей Малаховский.

Армия чиновников составляет 200 тысяч человек и в следующие годы будет расти. Таковы планы правительства.

— Это же удобнее, чем работать, — отвечает обозреватель газеты Neatkarīgā Арнис Кляйнс. — Помню, как в 1996 году лидер правящей партии выступал перед соратниками: «Господа! Страна находится на грани банкротства». Публика: «А-а-а!» — « Ну мы как-нибудь проскочим в ЕС и получим помощь». Вот мы проскочили и тратим фонды на развитие. Например, с помощью консультантов будем строить дорогу из точки А в точку Б. Там никто не будет жить, но мы согласовали проект и средства освоили.

Впрочем, все это блекнет по сравнению с Домом света — Национальной библиотекой, которую строят за счет латышских налогоплательщиков. Смета строительства уже перевалила за 200 млн латов.

— Это за пределами всех экономик, но Нацбиблиотека — священная корова, — с иронией замечает депутат сейма Игорь Пименов. — Должен же у Латвии быть свой символ. Вот и будет.

Проезжаю мимо Дома света на автобусе и спрашиваю мнение водителя о новостройке.

— Я бы вам сказал, но я на работе и боюсь, что мое мнение может быть воспринято как мнение компании, — он деликатно отказался что-либо говорить.

За несколько километров от Дома света стоят два недостроенных небоскреба. Это единственный сегодня масштабный бизнес-проект в Риге. Строят их уже давно, но, как обещают, скоро сдадут в эксплуатацию. Правда, вместо бизнес-центров там будут теперь дорогие апартаменты. 3–5 млн евро за квартиру. Потому что с бизнесом в Латвии туго, а вот с богатыми приезжими хорошо.

Здравствуйте, россияне! Прощай, Россия!

— Если бы мы встретились во внерабочее время, то с вами я бы разговаривать не стал!

— Почему?

— Ну я имею в виду, если бы вы еще и жили в Риге.

— А в чем разница?

— Да потому что язык в Латвии — латышский. Но местные русские его знать не хотят!

— А почему говорите со мной?

— Потому что вы турист и привезли деньги!

Этот диалог мы ведем с таксистом. Представитель титульной нации раздражен. Несмотря на то, что даже кладбищенский сторож обязан говорить по-латышски, «великий и могучий» звучит в Риге и Юрмале на каждом углу. Языковая толерантность — туристический тренд.

— Скандинавов и немцев много, но русских не меньше, — говорит менеджер турфирмы Дмитрий. Туризм, как и вся сфера обслуживания Латвии, процветает. Правда, для трудоустройства надо знать три языка: латышский, английский и русский. А молодежь русский язык в школе уже не учит, и у многих истерика. — Но так требуют работодатели, которым все равно, на каких туристах зарабатывать.

В последнее время россиян, как и остальных жителей стран СНГ, полюбили даже национал-патриоты. Ради вида на жительство «руссо туристо» покупают недвижимость дороже 140 тысяч евро и за несколько лет «принесли» с собой 500 млн латов (более 700 млн евро)!

— Money talks («деньги говорят», англ. — «Репортер»)! — делится мыслями в юрмальской кондитерской знаток клуба «Что! Где! Когда!» Михаил Барщевский.

Он приехал на Рижское взморье отдохнуть и, как говорят, присмотреть недвижимость. Для тех, кто попроще, квартиры от 150 тысяч евро. Для тугих кошельков — за миллион. Но клиент в основном один — русскоговорящий. Поэтому даже в журналах на борту самолетов полугосударственной AirBaltic реклама элитной недвижимости дается, в основном, на «великом и могучем».

— Но это частные случаи, и наши дороги с Россией уже давно разошлись, — считает экономист Александр Гапоненко. — Позиции транзитного коридора между Востоком и Западом мы теряем. Россия построила обходной маршрут по своей территории и транспортировка нефти по двум трубопроводам в городах Вентспилс и Мажейкяй остановилась. В последние годы в РФ запустили новые терминалы на Балтике и перетягивают к себе также транзит сухих грузов.

Латыши отвечают тем, что создают в портах зоны со льготным налогообложением и сокращают потребление природного газа. В сентябре в Елгаве запустили финскую установку, которая вырабатывает тепло и электроэнергию из опилок и дров. Потребителей, правда, смена топлива не коснется, так как цены на коммуналку не упадут.

Пример для всей Европы

Не найдя благополучия в ЕС и побив горшки с Россией, Латвия подстраивается под новые жизненные реалии. В Елгаве около 200 человек трудится в корпусах бывшего завода микроавтобусов РАФ, где когда-то работало три тысячи. Теперь там делают резиновые автодетали, перерабатывают пластиковые бутылки и собирают мебель. Так производство Латвии переходит на мелкие и средние обороты. Злопыхатели шутят, что это тоже промышленность, но времен первой республики, когда трое рабочих и дизельный двигатель считались предприятием. Вытянет ли такая экономика страну?

— Сегодня мы образец для всей Европы по темпам экономического развития, — хвалит земляков глава представительства ЕС в Латвии Инна Штейнбука. — Мы можем быть примером того, как надо выходить из кризиса.

Цена таких успехов, правда, понравилась не многим. Зарплаты госслужащих, в том числе учителей, врачей и полицейских, сократили на 30–40%, а налоги подняли на 20%.

— Зато мы научились жить по средствам, — уверен министр финансов Андрис Вилкс.

Он обещает, что с этого года латыши смогут ослабить пояса — пенсия вырастет на 6 латов (минимальная пенсия сейчас — 160 латов до вычета налогов), а подоходный налог снизят на один процент, до 24 латов.

— А толку-то? — возмущается пенсионер Татьяна, которая получает 190 латов. — Проезд в электричке за три-четыре месяца подорожал наполовину. И так во всем.

Многие связывают подорожание с введением со следующего года евро, а в сети появились предложения ездить за продуктами в Польшу — там теперь дешевле.

Свою причину роста цен рассказал предприниматель Борис из небольшого городка Добеле: «Молодежь уезжает, а старики кормят аптеки. Поэтому доходы падают, а расходы остаются прежними. Вот и поднимаем цены и снижаем затраты».

Из замкнутого круга, в котором оказалась Латвия, похоже, опять будут вырываться кредитами.

— А другого выхода нет, — считает депутат Игорь Пименов. — Вопрос в другом: будем ли мы эти кредиты проедать, как раньше, или простимулируем производство и вернем людей?

Латвия, которую мы потеряли

Над тем, как возродить собственное производство, ломают голову сегодня во многих странах последней волны вступления в ЕС. Потому что, как и Латвия, они были не готовы составить конкуренцию западноевропейским странам.

— В ЕС 28 стран, и понятно, что все они борются за рынки, — продолжает депутат сейма Игорь Пименов. — Поэтому открытие еврорынка для Украины — это не то, о чем можно подумать: продадим все, что теперь не продается в России. Прежде всего вы откроете свой рынок для развитых стран ЕС.

— В Украине продукты вкусные. Но что купят пенсионеры, если им предложить качественный отечественный шоколад за 2 евро или европейский, в котором содержание пальмового масла и сахарина зашкаливает, за 1 евро? — спрашивает меня Сергей Малаховский. — У нас, например, выращивали хорошие огурцы. Что сделали европейские конкуренты? Два года подряд завозили огурцы по цене в два раза ниже. И многие наши хозяйства просто легли.

Зато теперь страна заслужила звание «самого послушного» государства ЕС — она наиболее педантично выполняет все инструкции и нормативы Брюсселя.

Пример Латвии может быть для Украины поучительным. Мы во многом похожи. Транзит грузов и углеводородов, не всегда конкурентоспособное производство, сельское хозяйство — то, за счет чего зарабатывала Латвия до вступления в ЕС. Сейчас от этого почти ничего не осталось.

Главный латвийский урок: Евросоюз — это не благотворительная организация, которая озабочена тем, чтобы все ее члены жили хорошо и счастливо. Это скорее бойцовский клуб, где каждый должен выбивать себе место под солнцем в жестокой борьбе. Те страны, которые это понимают, относительно успешно справляются с кризисом, как, например, Польша, которая в 2004-м, несмотря на сопротивление западноевропейских стран, выбила себе выгодные условия членства.

Те же, кто, подобно Латвии, решили, что само по себе участие в ЕС является залогом их процветания, и подписывали документы, не глядя, что в них написано, жестоко поплатились. Их экономику быстро «зачистили» более мощные конкуренты, превратив ее в рынок сбыта товаров и поставщика дешевой рабочей силы.

У нас еще есть время сделать выбор.

От редакции. ЕС: торг уместен

Еще 5 лет назад среди западноевропейских политиков трудно было встретить тех, кто бы испытывал энтузиазм по поводу членства Польши в Евросоюзе. В процессе вступления поляки выторговали многомиллиардные субсидии для своего сельского хозяйства, промышленность получила значительный переходный период для внедрения повышенных экологических требований, мэрия Варшавы последовательно запрещала гей-парады, а во внешней политике Польша больше ориентировалась на Вашингтон, чем на Берлин или Париж. Благодаря кипучей деятельности поляки захватили многие высоты в структурах европейской бюрократии вплоть до поста президента Европарламента, занятого Ежи Бузеком. К первому пятилетнему юбилею членства в ЕС Польша подошла в ситуации глубокого недовольства ею со стороны «старых членов».

Потом в польском руководстве консерваторов и популистов братьев Качинских сменили либералы и прагматики Бронислав Коморовски и Дональд Туск. Грянул тяжелейший для ЕС финансово-экономический кризис, в результате которого Польша оказалась единственной страной, не знавшей рецессии (во многом благодаря жесткой защите национальных интересов при вступлении в ЕС). И вот к 10-летию своего пребывания в составе Евросоюза она подходит в положении одного из его лидеров, а польскому премьеру Туску прочат повести колонну европейских правоцентристов на выборах

в Европарламент (других успешных правых, не считая канцлера ФРГ Ангелы Меркель, на европейской политической карте сейчас не наблюдается). Беспощадный, местами на грани фола, торг с Евросоюзом и в процессе интеграции, и после вступления для Польши оказался и уместным, и результативным.

Внешне неприглядное нынешнее метание украинского руководства между ускоренной евроинтеграцией и постепенной репатриацией в сферу влияния России несет один существенный выигрыш для страны: в Брюсселе вынуждены уяснить, что Украину невозможно взять задешево. Это, безусловно, вызывает раздражение у политиков, привыкших, что, если они зовут в гости, то к ним, по выражению героя «Места встречи изменить нельзя», «на всех четырех поспешают». Однако чрезмерного заискивания перед сильными партнерами страна с 45-миллионным населением позволять себе и не должна (к слову, все вышесказанное в той же степени касается и отношений с Москвой).

У евроинтеграции может быть очень высокая цена. Отказ от статуса офшора как главного источника национального дохода (Кипр), закрытие атомных электростанций и связанные с ним рост тарифов на электроэнергию и переход к ее импорту (Болгария и Литва) и даже принуждение к отказу от части территории (Сербия). Однако практически всегда те страны,

которые до конца стояли на своем, добивались от Европы уступок. Как показывает опыт Польши, отстаивание национальных интересов в диалоге с Брюсселем отнюдь не означает отказ от европейского цивилизационного выбора. Это означает сохранение собственного производителя в конкуренции с более мощными экономическими организмами Запада. Украине также стоит биться за выгодные для себя условия вхождения в ЕС. Еще не поздно в процессе имплементации Соглашения об ассоциации (если оно все же будет подписано в Вильнюсе) отстаивать необходимость европейских инвестиций в установку очистных сооружений на ТЭЦ, финансового вклада ЕС в адаптацию нашего производства к европейским нормам стандартов и технических регламентов, а также увязывать послабления европейским поставщикам услуг на украинский рынок с предусмотренным статьей 17 договора недопущением дискриминации украинских трудовых мигрантов в Евросоюзе в части заработной платы. И, конечно, необходимо добиваться отмены виз для украинцев. Иначе и без того не столь сильное преобладание симпатий к западному вектору внешней политики может скоро сойти на нет.

Нынешняя «война нервов» в треугольнике Киев—Брюссель—Москва уничтожила излишнюю шелуху романтизма, оголив интересы в чистом виде. И вдруг оказалось, что Украина более важна и для ЕС, и для России, чем мы представляли себе ранее. Иначе и те и другие не предлагали бы все новые и новые варианты достижения желаемого для себя результата, не ждали бы решения Киева, стиснув зубы и сдвинув окончательный вердикт за пределы всех ранее оговоренных сроков. И для Евросоюза, и для Российской Федерации ставки выросли слишком сильно, чтобы позволить эмоциям взять верх над расчетом. Страна, еще недавно, казалось, попавшая в глухую изоляцию, сейчас едва справляется с числом контактов на всех уровнях.

Настоящий вызов для украинской элиты в том, чтобы и после встречи в Вильнюсе (при любом ее результате) остаться субъектом европейской политики, суметь продолжить играть непривычную для себя роль людей с собственной позицией, осознать, что мягкое дистанцирование от всех — это и есть ключ к созданию благоприятных условий для развития пока еще слишком слабого украинского государства. В нынешнем состоянии чрезмерное приближение Украины к гравитационным центрам просто разорвет ее, как разрывает малые планеты излишняя близость к гигантам.

reporter.vesti.ua. Текст и фотографии: Андрей Коновалов

 

P.S. к статье в тему - данное видео "Латвия в обетованной земле Евросоюза":

ЕС: чужие среди своих.
Выпущено: телеканал СТВ, Беларусь
Новые страны, вступившие в ЕС, ждали улучшения экономического и политического положения,уровень дотаций и доступа к финансированию, а вот что получили: безработица,разрушение целых отраслей промышленности; мелкотоварное, неконкурентное сельское хозяйство, а самое главное невозможность принятия стратегических решений в своей стране приводит к чувству, что новые страны ЕС: чужие среди своих.