МакеевДон

В этот день, ровно 22 года на­зад, 15 февраля 1989 года, послед­нее подразделение ограниченного контингента советских войск поки­нуло Республику Афганистан. Это был конец почти 10-летней войны. Была ли это славная страница био­графии мощной державы СССР или покрытая позором — решать исто­рикам, но она была и останется в памяти миллионов людей...

Война не ворвалась в мирную советскую жизнь артналетами, взрывами бомб и террором захват­чиков, как Великая Отечественная, не было блокад и оккупаций на тер­ритории Союза, небо было голу­бым и абсолютно не страшным, но... было страшно. Невыносимо страш­но, потому что где-то там, в непо­нятной русскому человеку горной стране погибали наши ребята. И женщины в черной тоске заламы­вали руки, глядя на подрастающих сыновей.

О победоносных боях советских войск в Афгане не объявляли по радио и не праздновали победы триумфальными шествиями, об этой войне вообще редко упоминали в вечерних новостях, но она была, она зловеще проскальзывала в почтовые ящики конвертами-похоронками… Врывалась в дома истошными криками матерей и невест, ранеными птицами бившихся над жуткими в своей простоте цинковыми гробами…

А те, кому Богом было даровано счастье уцелеть, кому посчастливилось вер­нуться домой, навсегда остались опаленными адским пламенем. Но сохранили крепость духа и как никто другой умеют ценить жизнь. В их числе наш земляк Юрий Толстыкин.

493 огненных дня сапера Толстыкина

Судьбы крутые виражи

В 1984 году второкурсник Донецкого по­литеха Юрий Толстыкин об армии даже не по­мышлял - в вузе была военная кафедра, что автоматически, без прохождения срочной служ­бы, делало студентов ДПИ после окончания учебы офицерами. Но именно в этот год в силу каких-то демографических недочетов об­разовался явный недобор потенциальных но­вобранцев. По приказу министра обороны со студентов сняли бронь. «Забрили» практичес­ки весь курс.
О том, чтобы закосить армию, никто даже не помышлял — что бы ни говорили, а пат­риотизм тогдашним ребятам прививался с детства.

Физически крепкого, спортивного (канди­дат в мастера спорта по фехтованию) Юрия определили в инженерные войска. Не очень престижные, как он посчитал, что-то сродни стройбату. Но привыкший все делать основательно и здесь постарался - учебку в Грозном закончил с отличием. (Кстати, там уже тогда было неспокойно: 7 ноября в 5 часов утра мо­лодой, но перспективный боец Толстыкин вме­сте с командиром взвода разминировал три­буны, смонтированные к празднованию годов­щины Октябрьской революции).

После переподготовки Юрий должен был остаться командиром учебного подразделения в Грозном, но его почему-то срочно отправили в резерв Генштаба, а затем на пересылочный пункт в Ташкент.

- Здесь мы ждали своей судьбы, - вспоми­нает Юрий Владимирович. - Снова медицинское обследование, еще более тщательное, вся­ческие прививки... Наконец объявили, что меня и еще двоих ребят из нашего саперного батальона направляют в Туркестанский военный округ. И 15 декабря мы уже летели на военно-транспортном самолете, как до последнего ду­мали, в Туркмению.
Понимание пришло, когда пересекли границу. Сомнений не оставалось — Афганистан! Страшно не было — что мы, пацаны, тогда о войне знали! Но неспокойно стало точно.

Путь в спецназ

Кабул встретил солнцем, настолько ярким, что невозможно было смотреть на снег в горах. Опять учебка в саперном полку. Из курсантов формировали роты для подразделений специального назначения. Так Юрий попал в спецназ.
В то время в Афганистане действовали 8 отрядов, сведенных в 2 бригады, около 4000 человек. Протяженность зоны ответственности – 1500 км. Основное назначение спецназа — уничтожение банд-формирований и караванов с оружием, выходящих из Пакистана.

Жили ротами, по 20 человек, в крытых бревнами палатках, врытых на полметра в землю. Афганистан — горная страна, воздух там — пей не напьешься. Дислоцировались на плоскогорье, в точке 2 000 метров над уровнем моря. Ночью выглянешь из палатки, а над ней звезды, ну просто рукой можно потрогать. Неимоверно красиво.
Охрану обеспечивал десантно-штурмовой батальон, а саперы контролировали границы с Пакистаном и Ираном — минировали караванные тропы, но в основном помогали разведчикам, т.е. обеспечивали минные заграждения отрядов засады.

- Что такое выход на засаду? Это когда разведгруппа из 20 вооруженных пулеметами и автоматами человек, двух связистов и двух-трех минеров по наводке агентов госбезопас­ности на БТРах или вертолетах выдвигается в заданный район, - объясняет Юрий Владими­рович. - За 5-6 км до точки группа высажива­ется и под прикрытием ночи идет к месту на­значения. Укрывается в горах или в сухих рус­лах рек и ждет сигнала. Можно и двое-трое суток прождать караван, а он и не появится вовсе. Не каждый выход группы был результа­тивным.

Но если дождались, исход боя был предрешен — об ус­пешности спецназа в опера­циях ходили легенды, тут сра­батывали внезапность, манев­ренность и решительность. Как правило, нападали ночью, не зря символ спецназа — лету­чая мышь.

Меня хранили Бог и мама

- Местные жители жили рядышком — в кишлаке в 500 метрах от дислокации отряда, - продолжает Юрий Толсты­кин. - Поначалу отношение к советским солдатам было доброжелательным, с цветами встречали. В нас видели силу, способную стабилизировать об­становку в стране — Афганистан лихоради­ло от междоусобных войн и стычек между политическими лидерами. Но постепенно, на­чиная с 1982 года, обстановка менялась. Мы проводили много боевых операций, которые не могли не затрагивать население. Пуля не выбирает... Не могу сказать, что была нена­висть, но настороженность точно.

Мы, конечно, как могли разряжали обста­новку—в кишлаки выезжали агитотряды, раз­давали продовольствие: муку, хлеб, сахар. И агитировали за народную власть, как мы ее, воспи­танные в маркси­стско-ленинском духе, понимали. Продукты и медикаменты жите­ли брали с удо­вольствием. А что касается про­паганды... Дело в том, что афган­цы находились под очень силь­ным влиянием ислама, наша идеология была им непонятна.
Скажу боль­ше, среди мест­ного, так сказать, мирного, населе­ния были и на­водчики, которые корректировали огонь при об­стрелах нашего городка.

Потом был еще знак Министра обороны СССР «За разминирование» - он считается самым заслуженным в саперных подразде­лениях.

- Кстати, у меня в то время девушка была, - улыбается Юрий Владимирович. - Провожа­ла в армию, обещала ждать. Не дождалась, замуж выскочила. И хорошо, что так. Иначе я мог бы не встретить свою Ларису – самую лучшую из женщин и именно мне судьбой на­значенную. Единственную навсегда.

У дружной семьи Толстыкиных - достойное продолжение: сын Ростислав стремится повто­рить отца характером и способностями. Пала для него пример во всем, как и должно быть.

Ничто нас в жизни не может вышибить из седла

Есть такое понятие - «афганский излом». Сколько их, выживших на той страшной вой­не, искалечено морально? Сотни, тысячи?
Выстояли только сильные душой и духом. Юрий Толстыкин, ныне главный энергетик телефонной компании «Дейта-Экспресс», состоялся в жизни и как гражданин своей стра­ны, и как специалист. Кто хочет жить — тот живет...

15 февраля — это день памяти для всех воинов-афганцев. Они не теряют друг друга, солдатское братство — понятие без времени и пространства.
Кто они теперь друзья-однополчане? Уважаемые люди: начальник разведки Воздушно-Десантных войск России в отставке, мэр Чернигова, председатель Черниговской об­ластной организации Партии зеленых, директор лучшей павлоградской школы... Они встречаются в Чернигове, Кировограде, Донецке, Москве. И вспоминают боевую юность.

- Сколько лет прошло, а как вчера было, - говорит Юрий Толстыкин. - Мы вышли на засаду и оказались под обстрелом, да таким, что просто нельзя голову поднять. Лежу в снегу рядышком с капитаном, начальником инженерной службы, а он мне говорит: «Сынок, давай, пока живы, я тебе чайку налью». И дает чай с малиной из термоса. И так мне тепло стало... На всю жизнь память.

газета «Вечерняя Макеевка», Галина Цейтер