МакеевДон

О майдане, ответственности священнослужителей и российском и украинском народе священник Андрей Ткачев рассказал в интервью Александру Чаленко - обозревателю портала «Украина.ру»

Протоиерей Андрей (Ткачев), сотрудник Синодального отдела религиозного образования, миссионерства и катехизации Украинской православной церкви Московского патриархата, был настоятелем храма преподобного Агапита Печерского и святителя Луки Крымского в Киеве. Выступал с миссионерскими проповедями на телевидении и радио Украины. Автор нескольких книг, среди которых «Возвращение в рай», «Страна чудес», «Земные ангелы, небесные человецы», «Миссионерские записки». Номинант Патриаршей литературной премии.
Летом 2014 года из-за угроз экстремистов Андрей Ткачев был вынужден покинуть Украину. Сейчас является клириком храма святой Татианы при МГУ им М.В. Ломоносова.

- Отец Андрей, почему в Киеве, который называют «матерью городов русских», стали возможны аж два майдана (в 2004 и 2014 году)?
— Причины этому — внешние технологии управления майданом и внутренние болезни страны. Наш украинский народ глубоко болен, во всяком случае, та часть, которая поддержала майдан прямо или косвенно. Это продолжается еще с ющенковских времен, с 2004 года. Тогда еще было понятно, что все эти майданные шоу — это антихристианское явление.
По сути, люди поцеловали дьяволу хвост и облизали ему копыта. В 2004 году было то же самое, а сейчас уже с кровью, более нагло.

- Давайте честно говорить, ведь большинство майданщиков (во всяком случае, в 2004 году) были прихожанами Московского патриархата…
— Да, но не большинство, а значительная часть.

- Я помню, что священники Московского патриархата отец Петр Зуев и другие в 2004 году даже палаточную церковь устроили на майдане. Я это к чему: сама церковь чувствует ответственность за все это? Ведь можно сказать, что Московский патриархат недоработал...
— Недоработки были, да. Во-первых, не был произведен «разбор полетов» после 2004 года. Ющенковский майдан не был осознан как антихристианское явление. И не было сделано никаких выводов. Если мы потеряем паству, то паства нас первых же и растерзает. Если разметать бисер перед свиньями, то они его потопчут, а потом разорвут на части тех, кто его метал. Так что здесь, конечно же, была серьезная недоработка.

Формально у нас много людей в церкви, а практически у нас мало людей. Вот эти «формальные» живут своим умом, со своими ветрами в голове. Откуда в голову надуло, туда они и побежали. Так что, конечно, это большой вызов для церкви, для ее внутренней работы над ошибками.

- Не секрет, что в Украинской православной церкви Московского патриархата долгое время среди части архиереев и священников существовало автокефалистское крыло, которое ставило перед собой задачу церковного разрыва с Москвой и создания украинской поместной церкви. Считалось, что главой этой партии является нынешний митрополит Александр (Драбинко), но ведь мы же прекрасно понимаем, что он не мог бы так в открытую действовать, если бы не покровительство самого покойного ныне киевского митрополита Владимира. Почему в церкви не раздавались голоса против такого положения вещей?
— Украинская церковь просто не нашла себя. Она не задавала себе вопроса: «Кто мы?» и соответственно: «Где мы?». Даже если бы он и был задан, то на него не было бы ответа, потому что одни бы начали относить себя к Западу, а другие — к Востоку.
Вообще, украинская церковь обладает очень ограниченным ресурсом самооценки. Она должна признаться в этом, она должна понять, что у нее очень мало интеллектуальных и духовных сил для полноценной автокефалии. Но они себе в этом не признаются.
Автокефалия — это детский бунт. Это бунт зарвавшегося прыщавого пацана против взрослых родителей. Он просто сам хочет «порулить».

На самом деле, там, в этой автокефальной партии, мало потенций, мало ресурсов. Когда пена уляжется, когда начнется разбор эпохи Блаженнейшего Владимира, то поймут, что она характерна не только его личной праведностью, но она характерна и еще какими-то серьезными кадровыми просчетами. Об этом пока никто не говорит. Видимо, время не пришло. Так получилось, что он, праведный человек, окружил себя непонятно кем. И у меня вопрос: почему так происходит, что праведный человек часто окружает себя непонятно кем?

- Может, это было связано с его болезнью и немощностью в конце жизни?
— У меня нет конкретных ответов. Обсуждение этого должно быть консенсусным и соборным, потому что для человека, находящегося во главе Церкви, самое главное не его личная праведность, а кадровая политика. Но, повторяю, еще не пришло время для ответа на эти вопросы.

- А при новом киевском митрополите Онуфрии кадровая политика будет лучше?
— Думаю, лучше. Он человек молитвы, простоты, молчания. Он, может, мало будет говорить людям о Боге, но будет больше говорить Богу о людях. Ему самое главное поставить на нужные, ключевые и кадровые места хороших людей, таких «православных системщиков». Они есть, и если он все это сделает, то тот тандем праведного предстоятеля с хорошими администраторами — это и есть то важное, что может быть в Церкви.

- Отец Андрей, в вашей вечерней проповеди, которую я слушал перед нашим интервью, вы сказали, что Запад хочет уничтожить Россию не из-за нефти и газа, а из-за православной веры. Вы не могли бы пояснить вашу мысль, почему так?
— А Запад сам не понимает этого. Вера же — это иррациональная вещь. Можно одеть смокинг и бабочку, есть икру, говорить по-французски, но до тех пор, пока русский человек не откажется от православия, он не будет своим на Западе.
Если ты в воскресенье идешь в церковь, если для тебя есть какие-то табуированные вещи в вопросах этики, если ты еще молишься Христу воскресшему и исповедуешь веру Восточных Отцов, сохраняя при этом стилистическую европейскость, то ты всегда будешь для европейцев врагом. Я так чувствую. Они, конечно, могут себе все это по-другому формулировать.

- Вот вы человек, переживший в Киеве два майдана, а сейчас служащий в одном из храмов Москвы, как чувствуете, может ли в России произойти майдан?
— В плане возможности может быть все и везде. Я никогда не кривил душой и говорил, что майдан 2004 года — это нечисть. Белоленточники — это нечисть. И Болотная — это нечисть. Евромайдан — это нечисть в квадрате.
Думаю, что понижение народной праведности ниже некой ватерлинии — это спусковой крючок для таких вот процессов. Плюс некоторая слабость верховной власти.

Я чувствую, что Украина сама по себе никому не нужна. Все эти майданы в ней сделаны для России и против России. Может, разве что нужны земли Украины для выращивания на них рапса, чтобы было биологическое топливо для немецких машин. Может, и украинские девушки еще нужны где-нибудь в Голландии — или чтобы за престарелыми ухаживать.
А вообще Украина сама себе не нужна — а не то, что кому-то.

Нужна серьезная вертикаль власти, и власть должна быть зрячей, а народ должен быть здоровый, молящийся и работящий. Тогда не будет социальной базы для подобного бесчинства. Майдан — это бесовское дело, дьяволизм, поддержанный многими людьми, почему-то ослепшими.

- Вы уже полгода в Москве. И как, «вписались»? Хорошие люди в вашем новом приходе?
— Люди-то хорошие, они везде одинаковы, на самом деле. Русские и украинцы — это одни и те же люди. Смертно согрешает тот, кто говорит, что Украина — не Россия.
Психологически, типологически, ментально, внутренне-сердечно — это совершенно один и тот же народ. В Архангельске и Чернигове, Краснодаре и Сумах. Поэтому я себя чувствую совершенно естественно. Я и в Нью-Йорке среди русских прихожан чувствовал себя совершенно естественно, а тут тем более.

Москва — это святой город. На глубине Москвы лежат праведники, как и на глубине Киева лежат святые отцы Печерские. Кстати, никто о них не думал как о факторе, о том, что они могут быть ключевыми участниками событий…

- А как это?
— Если мы их сильно попросим, чтобы они взбудоражились и поставили все точки над «ё», то они таких тумаков натолкают в шею ключевым персонажам, что мало не будет.

А Москва такая же святая. В ней нет своих пещер, но в ней есть сотни храмов, Кремль, огромное количество святынь и, кстати, очень праведное духовенство.

Духовенство Киева к стыду нашему и рядом не стояло с тем обилием праведных, мудрых и добрых священников, которые есть в Москве. За 21 год священства я не встречал столько праведных священников, сколько за полгода здесь, в Москве.

украина.ру, журналист Александр Чаленко